Дурацкий день

Говорят, как день начался, так он и закончится. И если с утра ничего не ладится, лучше отложить все остальные дела на потом. Сто раз в моей жизни проходила проверку эта народная мудрость, но я всё продолжаю и продолжаю наступать на те же грабли. Однажды приключился прямо таки вопиющий день. Всё так и вопило вокруг: «Остановись!», но я гребла против течения с упорством оптимиста. Что из этого получилось, сейчас попробую рассказать.

 

Рассвет только забрезжил, когда мы опускали лодку в воду канала Днепр-Донбасс. Денек сулил быть замечательным, и клевать тоже вроде обещало. Оно и клевало. Только не то, что хотел мой супруг. Он любит крупных карасей, а я с упоением дергала свою любимую ладошечную густеру. Супруг уныло пялился на меня, завалившись на баллон лодки. У него и крючки покрупней, и наживка не держится, поэтому он подсекал в основном вхолостую. Глядя на мою счастливую, измазанную манкой физиономию, он мечтал об одном: чтоб я наконец-то научилась грести самостоятельно и купила себе отдельную лодку.

- И что ты нашла в этой густере? И невкусная, и костлявая, и ротик маленький, и клюёт, как ракло!
Я наматываю на крючок манку и впопыхах возражаю, что она жирненькая, что вяленая очень вкусная, лучше чем плотва, и что из воды выскакивает интересно: пёрышки в растопырку. Красотища, и всё тут!
- А ты вообще ешь эту свою таранку? – Зевает он. Мне ведь и правда нельзя солёного, да и пива я никогда не любила. – То ли дело карась…

Так продолжается очень долго. Когда супруг начинает откровенно ныть, я не выдерживаю и посылаю его куда подальше. Он понимает это буквально, через пять минут уже сидит на берегу и варит свои дурацкие «шарики», есть у него такая секретная наживка. А я что? Я ведь в лодке плавать не умею, гребу хаотично и, как выражается мой ненаглядный, кручусь «как кака в водовороте».

Побултыхалась я возле бережка, похихикала над собой, кое-как привязалась к камышу и выкинула за борт самодельный якорь – тяжеленный кирпич, который еле подняла.

- Ё-маё! – раздалось со стороны, где сидел в камышах наш батя. – Костя, скорей сюда, Ирина из лодки выпала!
Следом захрустела чаща на берегу, это Костенька бешенным лосем несся спасать свою кровинушку.

- А-а-а! – раздалось теперь уже с его стороны. Следом зарокотал трёхэтажный мат, и я увидела сквозь заросли еле просматриваемый скрюченный силуэт супруга. Бедняга, он на огромной скорости «наступил на грабли» и получил коварный удар по самому больному мужскому месту. Ветка, которая лежала на его пути, оказалась нужной длинны с точностью до миллиметра.

Потихоньку начиная «въезжать» во всё происходящее, я впадаю в истерический смех. Кое-что понимает уже и батя, он разглядел меня в камышах. Позже всех успокоился Костя. Ещё долго с берега доносились его проклятия в обе стороны. Как будто я виновата, что не утонула, а папа виноват, что слишком за меня переживает?

Заново грузиться в лодку он не захотел. Всё равно крупняк клевать не начал, а шарики разварились, пока свершался подвиг на крутом берегу. Решили ехать домой, а по пути наведаться на Щербаны, там пять ставочков. Когда-то я на них зависала сутками, начиная рыболовную карьеру. Костя их не уважал, там водилась противная зубатка. Но я приспособилась с ней воевать при помощи «наживки первой категории» - опарыша. Зубатка таскала-таскала прочные беленькие личинки, а угрызть никак не могла. Так что, если подходил карасик, ему тоже кое-что доставалось.

Отвезли родителей домой, а сами отправились дальше. Время уже было позднее для начала рыбалки, но я прочно запомнила, что когда-то пришла на пятый ставок около полудня и наловила три килограмма. Толи карась там был очень голодный, толи его было много на такое маленькое болотце, но клевал он там целый день, если клёв был вообще. В этот раз было около одиннадцати дня. На дамбе сидел одинокий мужичок и, судя по его раскрасневшейся физиономии, у него поклёвывало. При нас он что-то выдернул из воды и, довольный, положил в садочек.

С дамбы я ловить не люблю. Стоять или сидеть под углом очень неудобно, удочки закрепить между плит тоже трудно, от долгого стояния ступни начинают болеть, а уж если плиты намочить… Но в этот раз случилось такое, после чего меня на дамбу даже карпом не заманишь!

Клевала в основном зубатка. Она тягала поплавок как ненормальная, топила его, запутывала леску, цепляла на крючок водоросли, в общем издевалась по полной. Но иногда и карасик наведывался. Я опустила в воду новый садочек-трубу, чтоб поглубже окунуть рыбок, и складывала туда добычу. К великому разочарованию супруга, карасик был ещё мельче, чем густера. С его большого крючка все карасики благополучно спрыгивали, он не мог их подсечь. Если кто-то и не успевал спрыгнуть, то муж промазывал мимо садка, потому что встать и пройтись по дамбе, чтобы подойти поближе, ему было лень. Где-то с двадцатого «схода» мой благоверный покраснел, потом позеленел и разозлился не на шутку.

- Ну всё! Вы меня достали! Сейчас я вам покажу, кто в доме хозяин!

Такого я его уже видела, и ни раз. Это грозило катастрофой, что и произошло незамедлительно.
Итак: поклёвка, яростная подсечка и, рыба даже не успевает понять, как вылетает из воды прямо в руку моего супруга. С перекошенным лицом, остервенело придушив рыбку, Костенька поднимается, несёт её к садочку, наклоняется и… тихо идёт под воду, подняв над головой карася, как полковое знамя. Я ничего не успеваю сообразить, перед глазами только сцена из «Титаника», где Ди Каприо уходит под воду с высоко поднятой рукой. Всё разъясняется, когда я пытаюсь его спасти. Намокшая дамба, измазанная нитяными водорослями, стала невозможно скользкой, на ней не то что ходить, устоять невозможно.

Чем всё это закончилось? Мы вдоволь извазюкались в муляке, пытаясь выкарабкаться из лужицы максимум по пояс. Если б не мужик, мы наверное бы сидели там до утра, пока батя не заподозрил бы неладное и не вызвал бы МЧС. Но это ещё не всё! Когда я вытащила садок, там оказалась дырка. Вот китайцы, и тут мне подлость подсунули! А я ведь удочкой намахалась, полсотни точно наловила! В садочке же одиноко бултыхался последний карасик, слегка придушенный и перепуганный.

Дальше мы ругаемся и едем домой молчаливые и злые. На крутом повороте, за которым следует крутой спуск, у старенькой «Волги» внизу что-то с грохотом отваливается. Я слышу только, как это «что-то» скребёт по асфальту, вижу искры сзади, испуганные глаза мужа и понимаю, что он потерял управление. Но остаюсь совершенно спокойной, как во всех остальных экстремальных ситуациях, когда от меня ничего не зависит и главное – не мешать.

Хорошо, что не успели повернуть на спуск. Машина покатилась прямо и упёрлась в небольшой лесок. Костя вытащил дрожащей рукой сигарету, она оказалась поломанной. Следом он вытащил мобильный телефон, на нём лопнул монитор. Только тогда я поняла, как напряжённо он спасал мою жизнь…

Мы миримся. Супруг валятся под машиной около часа, но автомобиль снова на ходу. Больше ничего не отвалится, по крайней мере то, что уже прикручено намертво. А мы решаем съездить за молочком, раз уж не свернули, и по пути искупаться в речке.

- Дожились, уже и Полузирье изгадили! – возмущаюсь я, увидев, как по речной глади расплываются бензиновые круги.

Полузирье – маленькая пересыхающая речка с неимоверно чистой, по нашим временам, водой. Удивительно, но на ней даже дно просвечивает. Много лет назад здесь намывали песок, поэтому местами образовались глубокие ямы. Развелась крупная щука, плотва, и можно было даже порыбачить. Но два года назад прямо на берегу поставили буровую, рыба почти перестала клевать, когда шумел бур. А я всё ждала, когда произойдет техногенная катастрофа, и ещё одна чистейшая речка исчезнет с карты Украины. Вот и дождалась.

- Что? Что такое? – не понял Костя.
- Да вот, - показала я на жирный разноцветный блин.

В ответ увидела ехидную улыбочку, и сразу всё поняла. Мазут с одного вывалянного под машиной тела никогда не приведёт к техногенной катастрофе районного масштаба. Обнаружив источник загрязнения, я вздохнула с облегчением.

Коров только что пригнали. Хоть в этом повезло, будет парное молочко.

В ожидании, когда хозяйка подоит своё необъятное стадо, я обносила абрикосовое дерево во дворе.
- А-а-а!!! – донеслось из коровника.

Перепуганный муж хозяйки понёсся на этот вопль. Через пару минут появилась хозяюшка, вся взъерошенная, помятая и весёлая. Она что-то лопотала, протягивая банки с молоком, но я ничего не понимала. Наконец хозяин разъяснил:

- Да корова, дура, хотела почесать за ухом, и попала ногой за ошейник. На трёх ногах не устояла, падать начала, чуть Любашу не задавила. Хорошо, я вовремя прибежал.

Я так и не поняла, зачем корове ошейник, но посмеялась со всеми от души.

На сегодня всё. Молоко не пострадало, машина кое-как нас довезла, рыбы наловил папа, я тарани засолила ему на пиво. Так что обошлось благополучно. Утром я проснулась от назойливой мухи, еле размяла натруженные мышцы, вспомнила вчерашнее и поклялась больше никогда-никогда не играть так жестоко с фортуной. А потом вспомнила рассказ сестры, как привезли им в приёмный покой обмороженного мужика. Зимой дело было.

Откачали, обогрели и, как только увидели, что мужик пришёл в себя, пожурили:
- Ты ж так больше не делай, дядечка!

На что последовал предсказуемый ответ:
- Только так!