Наши НОВОСТИ

Уже не боюсь

Сейчас как вспомню все эти свои страхи, смешно становится. Никогда не поверите, но я обнаглела до того, что выходила на лёд, толщиной в два сантиметра! Поистине, безнаказанность порождает безумие. Ну и допрыгалась же я, даже не однажды. Смешно вспоминать…

Первых морозов всегда жду с нетерпением, смотрю на градусник, выжидаю некоторое время и иду на разведку. Знаю уже, какие ставки в округе замерзают первыми, какие последними. Тонкая корочка на ближнем, хлебзаводовском ставке меня пугает, топаю дальше. За бугром открывается вид на Горбанёвку. Видно сразу все три ставочка. На верхнем кто-то лазит, значит, лёд достаточно прочный. Подхожу ближе, наблюдаю. Как дядя Петя когда-то, чтобы не искушаться, специально не брала с собой удочки. Но «посель» ещё ни разу не булькнулась, поэтому устоять на берегу не получается. Тем более что несколько рыбачков посредине ставочка интенсивно махают удочками.

- Здрасьте, - ору им. – лёд-то как?

- Да нормальный, заходи вон с того берега!

 

Обхожу ставок, захожу на лёд с той стороны, где посоветовали, тихонечко подкрадываюсь к ловцам и заглядываю в лунку. Мать чесная! Я на таком тонком ещё ни разу не стояла!

- Да чего ты, - видя мой испуг, - подбадривает приветливый мужичонка, - Первый лёд, он же очень прочный. Как на барабане перепонка, туго и крепко воду стягивает. Это последнего бояться надо, тот даже не трещит, когда проваливаешься.

И тут, словно услышав его слова, ставок громко хлопает и протяжно стонет. Я приседаю, бледнея. Мужики дружно ржут.

- Ты же не увидишь больше такого клёва, как по первому льду!

- Да фиг с ним, я даже удочку не взяла!

- Я тебе дам, оставайся.

Мужикам было скучно. Ну, я их и повеселила. Вначале тягала окунчиков на чужую мормышку. Мормышка была свинцовая, самодельная и корявая. Но рыбка клевала и на неё. Я уже начала было забывать обо всём на свете, как вдруг на лёд высыпала стайка ребятни на коньках. Программа «Продавцы страха» отдыхает! Ставок сразу же затрещал по швам. Такого жуткого грохота я никогда не слышала, словно раскаты грома в горном ущелье, а не трещинки по тонкому льду маленького озерка. Через секунду возле меня остался один-единственный смельчак. Остальные, вдобавок ко всему увидев под прозрачным льдом слишком чёткое дно, выскочили на берег.

- Вовка, дурак, вылезай! – орали смельчаку.

Но Вовка гремел вокруг меня, онемевшей от страха, и дико веселился.

- Пошёл вон, идиот, - наконец обрела я дар речи.

- Тони, тётка, тони! – верещал Вовка, наворачивая круги.

Я чуть ли ни ползком добралась до берега. Всем было весело, кроме меня. Уверенная в том, что больше никогда сюда не вернусь, отправилась восвояси. Вовка своего добился, он получил массу удовольствия от чужого горя…

Вы думаете я смогла долго сопротивляться зову природы? Ровно один день! Меня не покидала мысль: если на свинцовую мормышку клевало, то что тогда будет делать на вольфрамовую или серебряную? А сегодня понедельник, успокаивала себя, вредный мальчик Вова в школе, пугает учителей, значит, по-пластунски мне больше позориться не понадобится. А главное – я убедилась в том, что лёд толщиной сантиметров в пять (со штангенциркулем не лазила), может выдержать такие испытания!
Короче, на следующий день «тётка» не утонула, но прошла своё первое водное крещение. Я «нырнула» под берегом. С тех пор знаю:

А). Лёд под берегом всегда тоньше, чем на середине.
Б). Заходить нужно с той стороны, где мелко и нет обрыва.
В). Если натекло в валенок, сразу переобувайся или иди домой.
Г). Только идиоты проверяют всё это на собственной шкуре.

Я себя никогда не считала идиоткой, но если вон тот дядька, провалившись по колено, сидит и рыбачит уже полчаса, по его уверениям, то почему я так не могу? Тем более что набрала всего в один валенок, и то чуть-чуть. Да и морозец не ахти какой, всего градусиков пять.

В тот день я узнала что такое обморожение. Натуральное обморожение, когда перестаёшь чувствовать сначала кончики пальцев, потом ступню, а дальше я уже не терпела. Пока ковыляла домой, нога отошла, покалывала как обычно, потом совсем перестала болеть. Но уже дома я расплатилась за всё – выкручивало обе ноги, ломало всё тело, трусило, колотило, в общем ощущение не очень приятное.
Но это всё фигня! Дальше – глубже. Попытаюсь выстроить свой рассказ по мере погружения.

Буквально этой же зимой, уже на толстеньком, прочненьком и нестрашненьком ледке я угодила в полынью. Если бы была мужиком, то замочилась по самые я… Ну, вы меня поняли. По самый корень провалилась. Хорошо хоть одной ногой. И уже после рыбалки. Просто кто-то тут вчера мотыля мыл, за ночь слегка приморозило, снежком притрусило, вот и получился такесенький коварненький капканчик. Я так ничего и не поняла, слишком быстро всё произошло: шла себе шла, бульк! И дальше пошла. Я однажды летом в темноте так в нору угодила. Так летом даже опасней, можно вывих получить. А зимой даже ничего, я потом ржала полчаса, как полоумная. Никого рядом не было, поэтому веселилась я одна.
Следующей зимой, на таком же толстенном, даже толще, льду, я умудрилась утопиться по пояс. Это только я могу найти такое место в тридцатисантиметровом льду, где можно комфортно разместить свою не маленькую попку! Причём всё происходило так смешно, что сейчас печатать не могу, мимо клавиш попадаю.

На прошлой рыбалке дядя Саша пошёл в камыши и по ходу нащупал пешнёй полынью. Там течение какое-то было непонятное, толи отмель, толи водоворот, но лёд там практически не замерзал, коркой прихватывало. Дядя Саша меня, как особо ценный экземпляр, предупредил:

- Ирина, ты ж туда не ходи! Запомнила это место?

- Запомнила дядь Саш, будь спок, не сунусь!

Я действительно его запомнила. Но там были самые ближние камыши, а без них на рыбалке, как известно, можно только разве что памперсами обойтись. И я туда попёрлась на следующей рыбалке.
Как сейчас помню. Было двадцать градусов мороза, ничего не клевало, руки-ноги окоченели, и нужно было их размять, а заодно посетить место, куда дядь Саша не велел. И я пошла по чужому следу. Умная, да? Только след был детский, а может и вообще специальный какой-то. Потому что вёл аккурат в полынью. Я только и успела подумать: «Вот здесь где-то»… Бульк!

Кстати, теперь уже не боюсь. Потому что главное – сразу выскочить. Вода моментально выталкивает тебя, словно поплавок. Но только сразу же. Если не выпрыгнешь с первого раза, потянет на дно. У меня, в отличие от мужиков, плавучесть повышенная – человеческий жир, как известно, из бульбочек состоит. Меня выплюнуло сразу. Я покатилась к берегу (начиталась книжек), вывалялась вся в снегу как вареник, тут прибежал Костик и оттащил меня за шиворот ото льда.

Дальше было переодевание. Вы когда-нибудь раздевались до гола на двадцатиградусном морозе? Я на всю жизнь усвоила, что такое «мороз кусючий». Это тебе не пчёлка летом грызанула, это целое стадо шмелей в трусы залетело, честное слово! Если бы я в этот момент находилась в армии, то сдала бы все нормативы по одеванию, даже наверное рекорд поставила.

Вы думаете, мы домой поехали? Нет, что вы, бензину столько переводить! Я сидела до победного конца, в палатке, с термосом, сверху какими-то тряпками примотанная, и выжила и в этот раз, хоть ничего и не поймала!

Ну, и, наконец, последняя история.

Последний лёд, восьмое марта. Да, кстати, забыла отметить что предыдущий раз произошёл на день всех влюблённых – четырнадцатого февраля. Вот такой своеобразный подарочек получился влюблённой в рыбалку жёнушке от мужа. А через год, восьмого марта, была уже настоящая весна. Солнце светило, капель, и всё такое… Мы же на льду сидели, придурки. И не только мы. На дамбе стояло ещё две машины, какие-то мужички долбали лёд в другом углу. Клевало как положено по последнему льду. Погодка – зашибись. Домой не хотелось совершенно.

Лёд таял на глазах. Если с утра я сверлила его ледобуром, то к обеду дырка получалась от пяти ударов пешнёй. Я заглядывала в лунку и удивлялась в очередной раз, как такой тонкий лёд выдерживает такую тушу? Если отнять белую крошку сверху, то чистого льда получалось не больше двух сантиметров, честное слово! На всякий случай я ходила «шёпотом». Мужики с того края собрались уезжать. Они подошли к своим машинам и доедали остатки обеда. Один не выдержал:

- Смотри, у них клюёт. Пойду ещё хоть полчасика посижу.

Зрелища ужасней я ещё не видела в своей жизни. Мужик поставил ногу на лёд и тотчас полностью исчез под водой. Без грохота, без треска, просто как будто под ним не было ничего, кроме снежной каши и воды. Там, где заканчивалась дамба, была глубина метров шесть. Это мне потом сказали. А сейчас я стояла в сторонке и наблюдала, как мужик вынырнул из воды, затарахтел ящиком, вылез на плиты. Как мужики наверху перестали жевать и застыли с бутербродами в зубах. Как побледнел и замер Костик. Я и сама со стороны наверное выглядела не ахти…

Дальше был такой экстрим, что словами вряд ли опишешь. Попробую.

Костик сделал два шага к дамбе, лёд там пробивался с одного удара. Я боялась пошевелиться, и вдруг очень громко начала слышать громкий шелест, понимая, что это звуки таяния. До дамбы оставалось метров пять. Костик сделал ещё одни шаг, но пешню поднять не успел… Он ушёл под воду так же тихо, как и тот мужик. Разница была лишь в том, что мужик выпрыгнул на плиты, а рядом с Костиком была всё та же снежная крошка, и неизвестно сколько льда под ней оставалось. Но Костя успел выпрыгнуть и откатиться, лёд дальше от берега ещё выдерживал человеческий вес.

Через пять минут поднялся переполох. Меня в стрессовых ситуациях парализует. Все удивляются моему спокойствию, а я давно усвоила, что чем меньше я действую, тем больше от этого пользы. Тем более в ситуациях, когда от тебя ничего не зависит. Поэтому превращаюсь просто в аморфную массу, бери и делай со мной что хочешь. В этот раз мне кинули верёвку с доской, положили на лёд, заставили взяться крепко за эту доску, и потащили носом вниз. Я тащилась «лодочкой», и всё представляла, как торпедой пойду под воду, даже зажмурилась, до того была уверена что сейчас врежусь в дно. Ну нельзя этого описать, никак нельзя! Вначале тебя тянут по поверхности, потом уже крошка шелестит выше, потом твой живот вязнет в мокрой жиже, и ты зарываешься, зарываешься всё глубже и глубже. Хотя тянули меня не больше минуты, но прожила я за эту минуту не одну жизнь…

Когда моё враз похудевшее тельце поставили на плиты дамбы, под уклон в сорок пять градусов, я чуть было опять не скатилась назад, до того ноги не слушались. Но я была спасена! На льду, на так называемом льду, оставался лишь Костик. Но он уже был полностью мокрым, так что терять ему было нечего. Его вытащили быстро. Или это мне так показалось.

Больше мы так не играемся. Даже если очень клюёт, Костя меня останавливает: «Представляешь, если б мужики тогда уехали?» Представлять я не хочу. Поэтому много раз на моих глазах купались разные рыбачки, иногда в метре от меня булькались, но я без пешни на последний лёд не выхожу. И если лёд пробивается хотя бы с двух ударов… Не, ребята, последние года три я уже не ныряла, и вам не советую!

Автор: Ирина Ганнуша